俄语童话阅读素材：Пятеро из одного стручка
|
В стручке сидело пять горошин; сами они были зеленые， стручок тоже зеленый， ну， они и думали， что и весь мир зеленый; так и должно было быть! Стручок рос， росли и горошины; они приноравливались к помещению и сидели все в ряд. Солнышко освещало и пригревало стручок， дождик поливал его， и он делался все чище， прозрачнее; горошинам было хорошо и уютно， светло днем и темно ночью， как и следует. Они все росли да росли и все больше и больше думали， сидя в стручке， - что-нибудь да надо же было делать! - Век， что ли， сидеть нам тут? - говорили они. - Как бы нам не зачерстветь от такого сидения!…… А сдается нам， есть что-то и за нашим стручком! Уж такое у нас предчувствие! Прошло несколько недель; горошины пожелтели， стручок тоже пожелтел. - Весь мир желтеет! - сказали они， и кто ж бы им помешал говорить так? Вдруг они почувствовали сильный толчок： стручок был сорван человеческой рукой и сунут в карман， к другим стручкам. - Ну， вот теперь скоро нас выпустят на волю! - сказали горошины и стали ждать. - А хотелось бы мне знать， кто из нас пойдет дальше всех! - сказала самая маленькая. - Впрочем， скоро увидим! - Будь что будет! - сказала самая большая. - Крак! - стручок лопнул， и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил， что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке， мальчик дунул， и она вылетела. - Лечу， лечу， куда хочу! Лови， кто может! - закричала она， и след ее простыл. - А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне! - сказала другая. Простыл и ее след. - А мы куда придем， там и заснем! - сказали две следующие. - Но мы таки до чего-нибудь докатимся! - Они и правда прокатились по полу， прежде чем попасть в бузинную трубочку， но все-таки попали в нее. - Мы дальше всех пойдем! - Будь что будет! - сказала последняя， взлетела кверху， попала на старую деревянную крышу и закатилась в щель как раз под окошком чердачной каморки. В щели был мох и рыхлая земля， мох укрыл горошину; так она и осталась там， скрытая， но не забытая господом богом. - Будь что будет! - говорила она. А в каморке жила бедная женщина. Она ходила на поденную работу： чистила печи， пилила дрова， словом исполняла всякую тяжелую работу; сил у нее было довольно， охоты работать тоже не занимать стать， но из нужды она все-таки не выбивалась! Дома оставалась у нее ее единственная дочка， подросток. Она была такая худенькая， тщедушная; целый год уж лежала в постели： не жила и не умирала. - Она уйдет к сестренке， - говорила мать. - У меня ведь их две было. Тяжеленько было мне кормить двоих; ну， вот господь бог и поделил со мною заботу， взял одну к себе! Другую-то мне хотелось бы сохранить， да он， видно， не хочет разлучать сестер! Но больная девочка все не умирала; терпеливо， смирно лежала она день-деньской в постели， пока мать была на работе. Дело было весною， рано утром， перед самым уходом матери на работу. Солнышко светило через маленькое окошечко прямо на пол， и больная девочка посмотрела в оконце. - Что это там зеленеет за окном? Так и колышется от ветра! Мать подошла к окну и приотворила его. - Ишь ты! - сказала она. - Да это горошинка пустила ростки! И как она пошла сюда в щель? Ну， вот у тебя теперь будет свой садик! Придвинув кроватку поближе к окну， чтобы девочка могла полюбоваться зеленым ростком， мать ушла на работу. - Мама， я думаю， что поправлюсь! - сказала девочка вечером. - Солнышко сегодня так пригрело меня. Горошинка， видишь， как славно растет на солнышке? Я тоже поправлюсь， начну вставать и выйду на солнышко. - Дай-то бог! - сказала мать， но не верила， что это сбудется. Однако она подперла зеленый росток， подбодривший девочку， небольшою палочкой， чтобы он не сломался от ветра; потом взяла тоненькую веревочку и один конец ее прикрепила к крыше， а другой привязала к верхнему краю оконной рамы. За эту веревочку побеги горошины могли цепляться， когда станут подрастать. Так и вышло： побеги заметно росли и ползли вверх по веревочке. - Смотри-ка， да она скоро зацветет! - сказала женщина однажды утром и с этой минуты тоже стала надеяться и верить， что больная девочка ее поправится. Ей припомнилось， что девочка в последнее время говорила как будто живее， по утрам сама приподнималась на постели и долго сидела， любуясь своим садиком， где росла одна-единственная горошина， а как блестели при этом ее глазки! Через неделю больная в первый раз встала с постели на целый час. Как счастлива она была посидеть на солнышке! Окошко было отворено， а за окном покачивался распустившийся бело-розовый цветок. Девочка высунулась в окошко и нежно поцеловала тонкие лепестки. День этот был для нее настоящим праздником. - Господь сам посадил и взрастил цветочек， чтобы ободрить и порадовать тебя， милое дитятко， да и меня тоже! - сказала счастливая мать и улыбнулась цветочку， как ангелу небесному. Ну， а другие-то горошины? Та， что летела， куда хотела， - лови， дескать， кто может， - попала в водосточный желоб， а оттуда в голубиный зоб и лежала там， как Иона во чреве кита. Две ленивицы ушли не дальше - их тоже проглотили голуби， значит и они принесли немалую пользу. А четвертая， что собиралась залететь на солнце， упала в канаву и пролежала несколько недель в затхлой воде， пока не разбухла. - Как я славно раздобрела! - говорила горошина. - Право， я скоро лопну， а уж большего， я думаю， не сумела достичь ни одна горошина. Я самая замечательная из всех пяти! Канава была с нею вполне согласна. А у окна， выходившего на крышу， стояла девочка с сияющими глазами， румяная и здоровая; она сложила руки и благодарила бога за цветочек гороха. - А я все-таки стою за мою горошину! - сказала канава. 相关资料 |
