|
– Вы не заметили, что эта малышка кое кого здесь напоминает? – улыбаясь, спросила Фэн цзе.Баочай сразу догадалась, о ком идет речь, но промолчала и только кивнула головой. Смо лчал и Баоюй.– Я знаю кого! – вмешалась тогда Сянъюнь. – Сестрицу Линь Дайюй!Баоюй укоризненно взглянул на Сянъюнь.– И в самом деле похожа! – заявили все хором, внимательно присмотревшись к девочке.Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Сянъюнь приказала служанке уложит ь вещи.– Зачем торопиться? – проговорила Цуйлюй. – Вот соберемся уезжать, тогда и уложу.– Я завтра хочу уехать, прямо с утра, – сказала Сянъюнь. – Что мне здесь делать? Глядеть на их кислые надутые физиономии?Это услышал Баоюй, подошел и сказал:– Дорогая сестрица, зря ты на меня сердишься. Сестрица Дайюй очень обидчивая, все это знают, потому и молчали. Не хотели ее огорчать. А ты взяла и сказала! Вот я и посмотрел на тебя. Зачем же ругаться? Даже обидно! Коснись это не Дайюй, а еще кого нибудь, мне бы дела не было!– Хватит, я все поняла! – оборвала его Сянъюнь. – Где уж мне тягаться с Дайюй! Другие над ней смеются – ничего, а мне нельзя. Еще бы! Я даже разговаривать с ней недостойна, будто она госпожа, а я – служанка!– Я хотел тебе только добра, а оказался виноватым, – взволнованно произнес Баоюй. – Н о пусть я превращусь в прах и пусть меня топчут десять тысяч пар ног, если я это сделал со злым умыслом!– Ты бы хоть в такой день не болтал глупостей! – промолвила Сянъюнь. – Но если тебе эт о так уж необходимо, иди к своей злючке; насмехаться над людьми – для нее удовольств ие, она и тебе не дает спуску. Лучше не выводи меня из терпения, а то мы поссоримся!С этими словами Сянъюнь ушла в покои матушки Цзя и легла спать.Баоюй отправился к Дайюй. Но та вытолкала его прямо с порога и заперла дверь. Не пони мая, в чем дело, Баоюй подошел к окну и тихонько позвал:– Милая сестрица, дорогая сестрица!..Дайюй словно не слышала. Баоюй печально опустил голову и так, молча, стоял.Цзыцзюань все понимала, но вмешаться не посмела.Дайюй подумала, что Баоюй ушел, и отперла дверь, но он стоял на прежнем месте. Дайю й было как то неловко.Баоюй подошел к ней:– Почему ты на меня рассердилась? Ведь без причины ничего не бывает! Скажи, я не оби жусь!– Ты еще спрашиваешь! – вскричала Дайюй. – Лучше скажи, почему вы всегда надо мн ой насмехаетесь? Дошли до того, что сравнили меня с какой то комедианткой!– Ни с кем я тебя не сравнивал и не насмехался, – возразил Баоюй, – за что же ты на мен я обиделась?– Не хватало еще, чтобы ты меня с кем то сравнивал! – вспыхнула Дайюй. – Может быть, и тебе хотелось надо мной посмеяться? Впрочем, ты промолчал, а это хуже насмешек!Баоюй не знал, что ответить.– Но это бы еще ладно, – все больше распалялась Дайюй. – А вот зачем ты перемигивалс я с Сянъюнь? Может быть, ты считаешь, что играть ей со мной зазорно? Что она себя уни жает? Что ей, барышне, знаться со мною, простой девчонкой! Так ты считаешь? Да? Но о на ведь не поняла твоих добрых намерений и рассердилась. А ты, чтобы завоевать ее благ осклонность, сказал, что своими капризами я огорчаю других. Испугался, что я не могу простить ей обиду! Пусть даже так, тебе что за дело?Баоюй понял, что Дайюй подслушала его разговор с Сянъюнь. Он хотел помирить их, но оказался сам виноватым, точь в точь как написано в «Наньхуацзине»: «Умелый вечно тру дится, умный постоянно печалится, бесталанный ни к чему не стремится, ест постную пищ у, развлекается и плывет по течению, словно лодка без весел». И еще: «Растущее на горе дерево само себя губит, родник сам себя истощает» и все в таком духе. Баоюй думал, ду мал и в конце концов сам себя завел в тупик.«Если я сейчас не в состоянии с ними поладить, то что будет дальше?»Он не стал спорить с Дайюй и пошел в свою комнату.Дайюй еще больше рассердилась.– Ну и уходи! – крикнула она ему вслед. – И никогда больше не приходи и не разговарив ай со мной!Вернувшись к себе, Баоюй в самом дурном расположении духа лег на кровать. Сижэнь з нала, в чем дело, но прямо ничего не сказала, а завела разговор издалека.– Наверное, будет еще несколько представлений, – с улыбкой произнесла она. – Сестра Б аочай должна устроить ответное угощение.– Какое мне до этого дело! – Баоюй холодно усмехнулся.Необычный тон его удивил Сижэнь.– Почему ты так говоришь? – спросила она. – Ведь сейчас праздник, и все веселятся. Что то случилось?– Пусть девчонки и женщины веселятся! – огрызнулся Баоюй. – А я при чем?– Все стараются ладить друг с другом, и ты тоже старайся, так будет лучше, – продолжал а Сижэнь.– Что говорить об этом! – воскликнул Баоюй. – Они все между собой как то связаны, тол ько я «ныне не связан ничем, чуждый всему, всюду брожу одиноко»!Из глаз Баоюя покатились слезы. Сижэнь умолкла.Подумав немного, Баоюй подошел к столику, взял кисть и написал гату: Коль можно осознать тебя ,Возможно осознать меня;Коль можно сердце осознать,То можно осознать и мысль;Отдельно «нечто» и «ничто»Возможно осознать,А это подтверждает мысль,Что осознанье есть!А ежели нельзя сказать,Что осознанье есть,Ты все равно его ищи:Наверняка найдешь! Баоюй опасался, что другие не поймут смысл написанного, и в конце гаты приписал арию на мотив «Вьющаяся травка». Прочитав все с начала до конца, он почувствовал облегчен ие, снова лег и уснул.Дайюй между тем, заметив что Баоюй ушел от нее полный мрачной решимости, последов ала за ним, якобы повидать Сижэнь.– Он спит, – сказала Сижэнь.Дайюй хотела уйти, но служанка ее остановила:– Взгляните, барышня, что написано на этом листке бумаги.Сижэнь взяла со стола листок и протянула Дайюй только что написанную Баоюем гату. Д айюй прочла гату и поняла, что в ней Баоюй излил свой гнев. С трудом сдержав смех, де вочка со вздохом произнесла:– Ничего серьезного, просто шутка.Захватив листок, она пошла в свою комнату, а на следующее утро прочла гату Баочай и С янъюнь. Тогда Баочай прочла ей свое стихотворение: Коль нет меня, то есть ли ты?Есть на вопрос ответ:Коль нет меня, то и тебя, по сути дела, нет!Через Него понять Ее?К чему такой совет,Когда, по сути дела, нетв Нем всех Ее примет?Но это значит: отрешасьот мира, вольно житьИ полагать, что прав лишь ты и больше правых нет! В отшельники уйти… В чем сутьвсех чувственных начал?Не в том ли, что и тягость в них,и радость, и печаль?Мирская суета… В чем суть?Не в том ли наш уклад,Что в мире и согласье есть,но есть в нем и разлад?Ты в прошлом скучно жизнь влачил,но разве в этом суть?Как тягостно тебе сейчасв ту жизнь, назад взглянуть! После стихотворения она еще раз прочла гату и промолвила:– Это я во всем виновата. Вчера прочла ему одну арию, а он истолковал ее по своему. Че ресчур мудрены и заумны эти даосские книги, очень влияют на настроение. Уверена, что все эти мысли навеяны той арией. Так что главная виновница – я!Она изорвала листок на мелкие клочки, отдала служанке и велела немедленно сжечь.– Зря порвала, – заметила Дайюй. – Сначала надо было с ним поговорить. Пойдемте, я до кажу ему, что он написал глупости.Они втроем пришли в комнату брата.– Баоюй, я хочу кое о чем тебя спросить, – начала Дайюй. – Бао – драгоценный камень – это самое дорогое. Юй – яшма, это самое твердое. А у тебя, что дороже, а что тверже? Ск ажи нам.Баоюй молчал.– Эх ты! – засмеялись девушки. – О себе самом ничего сказать не можешь, а берешься т олковать изречения мудрецов!Сянъюнь захлопала в ладоши:– Баоюй проиграл!..– Вот ты говоришь, – продолжала Дайюй, – А ежели нельзя сказать,Что осознанье есть,Ты все равно его ищи:Наверняка найдешь! Это, конечно, хорошо, но мысль, по моему, не закончена, я добавила бы две строки: Для осознания себя,Не тратя много сил,Ты бремя всех земных заботНа ближнего свалил! – В самом деле! – воскликнула Баочай, – Я только сейчас это поняла. Когда то Хуэйнэн, шестой глава Южной школы, искал себе наставника и прибыл в Шаочжоу. Там он узнал, что пятый глава школы, Хунжэнь, находится на Хуанмэй . Он отправился туда и нанялся поваром к Хунжэню. Когда же пятый глава школы захотел найти себе преемника, он прик азал каждому монаху сочинить по одной гате. Первым сочинил гату праведник Шэньсю: Телом Древу Бодхисаттвы ты подобным будь.Сердцем будь опорой тыЗеркалу Прозренья .Нужно нечисть изживать,чтобы очищеньеПыль житейскую сполнапомогло стряхнуть!
相关资料
|
